[МУЗЫКА] [МУЗЫКА] [МУЗЫКА] Другой подход к истине — плюрализм или методологический анархизм. Истина — устаревшее понятие. Ее нет. Чем больше разных теорий, тем лучше. Критерия демаркации не может существовать. И раз истины нет, то нет и научного прогресса. Плюрализм — это реакция на догматизм науки. Пол Фейерабенд, создавший позицию методологического анархизма, он заявлял, что наука — это наиболее агрессивный и наиболее догматический религиозный институт, в то время, как познание — это океан взаимно несовместимых альтернатив, в котором каждая отдельная теория, сказка или миф являются частями одной совокупности, побуждающими друг друга к более тщательной разработке. Благодаря этому процессу конкуренции все они вносят свой вклад в развитие нашего сознания: специалисты и неспециалисты, профессионалы и любители, поборники истины и лжецы, все участвуют в этом соревновании и вносят свой вклад в обогащение нашей культуры. И дальше конструирует методологический принцип построения науки: «пойдет все». Ну, действительно, тогда наука ничем не отличается от мифов, сказок, вообще ни от чего другого. Критерии демаркации существовать не может, и мы не развиваемся в каком-то прогрессивном направлении, а просто развиваемся во все стороны. Надо сказать, что эта позиция очень популярна среди психотерапевтов и психиатров. Психотерапевтическая практика во многом вообще эклектична. Многие психотерапевты вынуждены использовать самые разные теоретические конструкции, связанные с совершенно разными технологиями. Ведь их задача — подобрать такую технологию, которая поможет клиенту. Вот сильно упрощая и утрируя, покажу различия некоторых психотерапевтических техник. Приходит клиент с проблемой, рассказывает ее, и психиатр спрашивает: что вы по этому поводу чувствуете? И дальше работает с отношением к этому. Ну, существует даже анекдот, который поясняет такой подход, когда клиент жалуется на то, что у него энурез, то есть он мочится в постели. И вот он лечится у психотерапевта. Потом спрашивают его: ну как, тебе помог психотерапевт? Ты больше не страдаешь энурезом? Он говорит: «У меня энурез остался, но теперь я им горжусь». Это анекдот. Он подчеркивает просто эту идею изменения отношения. Другая техника психотерапевтическая связана с тем, что человека спрашивают: а что вы делаете в связи с этой проблемой? И дальше обсуждается система поведения, которая начинает иначе выстраиваться в результате работы с психотерапевтом. Третий подход: его спрашивают: а что вы думаете по поводу этой проблемы? И пытаются изменить взгляд на мир, в который эта проблема иначе будет смотреться, вообще изменить ее интерпретацию. Три разных подхода. Какой из них верен? Обычно психотерапевт может работать в нескольких техниках, и он пробует то одну, то другую, то третью, то четвертую, и пытается найти ту, которая будет помогать клиенту. Поэтому он эклектичен, в принципе эклектичен. Более того, ведь каждый человек видит по-своему мир. И если вы хотите с ним взаимодействовать, вы должны принять то, как человек видит этот мир. Иначе взаимодействие невозможно. Но ведь признание того, что один и тот же мир можно видеть по-разному — это уже шаг к плюрализму. Другое дело — что клиент при своем вот этом видении мира страдает, и ему можно предложить подобрать мир менее страдающий для него. Чем больше техник может использовать психотерапевт, тем он более умел, тем он может быть более эффективным. И отсюда понятна идея — значит, все пойдет. Все пойдет, что будет способствовать успеху. Психотерапевт, ярославский профессор Владимир Васильевич Козлов публикует манифест интегративной психологии и провозглашает полное равенство всех школ и их представителей. То есть ну кто угодно: профессор, студент, любой человек может высказывать любую идею. Все пойдет. Нечто подобное имел в виду и Альфред Адлер, который говорил: «Чтобы быть психически здоровыми, мы должны рассматривать наши убеждения, как вымыслы, а гипотезы — как фантазии». Ну то есть все пойдет. Но как же быть с полетом на Луну, о котором говорил Гейзенберг? Потрясающий ответ Фейерабенда: «Наши оболваненные современники склонны предаваться восторгам по поводу таких событий, как полеты на Луну. Требуются биллионы долларов, тысячи высококлассных специалистов, годы упорной и тяжелой работы для того, чтобы дать возможность нескольким косноязычным и довольно-таки ограниченным современникам совершить неуклюжий прыжок туда, куда не захотел бы отправиться ни один человек, находящийся в здравом уме: в пустой, лишенный воздуха мир раскаленных камней». Посмотрите, что он делает. Он же величайшее достижение человечества опускает. Ну действительно, речь-то идет о том, что наука смогла создать возможность человеку точно попасть на Луну. Это невероятное техническое достижение. Ну конечно, можно сказать: ну да, только дебил хочет попасть на Луну, а мы на это тратим биллионы долларов. Не в той плоскости как бы ответ: как же мы могли бы попасть на Луну, если истины нет? Как же мы могли бы построить такие корабли? Как мы могли добиться того, что человек смог совершить невероятное? Замечательный московский историк психологии Татьяна Давидовна Марцинковская пишет: «Понимание прогресса в том смысле, что новое знание качественно лучше, чем старое, возможно в технике, но не в гуманитарной науке. Плоды духовной деятельности психологов и философов древней Греции или Рима были не менее значительными или интересными, чем труды наших современников». Как она подменяет проблему! Гуманитарной науке противопоставляется техника, а не естественная наука. Но ведь без нее многих изобретений в технике просто бы не было. Законы механики и механизмы памяти все-таки сегодня описаны качественно лучше, чем в трудах Аристотеля или Августина. Но признав прогресс в области естественной науки, приходится признать прогресс и в области гуманитарной. Мы сегодня знаем такие законы психологии или лингвистики, о которых наши древние предки понятия не имели. А многие важные для античности идеи мы навсегда отбросили, как неверные или абсурдные. Вряд ли сегодня кто-нибудь полагает, что небесный, морской и подземный миры организованы по разным законам, потому что одними управляет Зевс, другими — Посейдон, а третьими — Аид. Термин «лучшее» Татьяна Давидовна внезапно подменяет значительностью и интересностью. Но здесь она, конечно, права. Конечно, древние предшественники значительны для нашей культуры, ибо никто из современников не оказал, да и не мог оказать двухтысячелетнего влияния на культуру. Профессор Московского университета Сергей Дмитриевич Смирнов, исходя из примерно такой же позиции, ну то есть из позиции плюрализма, утверждает: единой теории психического не может существовать. Но все-таки во всех методологических позициях очень важно проверять их на самоприменимость. Вот если истины нет, то утверждение, что истина не существует, не является истиной. Чем же тогда оно является? Мне кажется, позиция методологического плюрализма при всей своей увлекательности и тем, что она сейчас потрясает психологов, но в рамках этой позиции науку реально строить невозможно. Если я провожу эксперимент и получаю какие-то данные, если истины нет, то этих данных тоже нет. Мы должны понимать, почему возникает позиция методологического плюрализма, но мне кажется, что мы не можем с ней согласиться. [БЕЗ_ЗВУКА]
