[ЗАСТАВКА] [ЗАСТАВКА] [ЗАСТАВКА] В самом начале нашей лекции мы упомянули о том, что сговоры (картельные соглашения) приводят к существенному повышению цен и, следовательно, наносят большой ущерб покупателям. Но вспомнив вторую тему наших лекций, — тему о потерях общества от монополий, мы должны понимать, что конечно же только ущербом для покупателей потери от сговора не ограничиваются. В той степени, в какой сговор позволяет компаниям приобрести положение монополиста, существование сговора приносит и потери, известные как потери аллокативной эффективности (сокращения выпуска по сравнению с тем, каков он мог бы быть), и производственной эффективности — повышения издержек в результате снижения стимулов к эффективной конкуренции. И именно поэтому следующие два вопроса нашей лекции посвящены тем инструментам, которые антимонопольные органы используют для борьбы со сговором. При этом когда мы говорим о борьбе со сговором, мы должны помнить, что главная задача государства в отношении любой нелегальной практики — это не наказание для экономиста, однозначно, главная задача государства — это предотвращение. Как сделать, чтобы входить в сговоры продавцам стало невыгодно? Ну и первый ответ на этот вопрос — конечно же продавцов за сговоры надо наказывать. И действительно, явный сговор незаконен во всех странах, практически во всех юрисдикциях. Но самого факта незаконности, самого факта, того, что есть законы, где написано «договариваться о ценах нельзя», конечно же, очень мало. Мало даже и законов, где написано «договариваться о ценах нельзя, и мы за это тебя жестко накажем». Этого тоже недостаточно. Почему недостаточно? Потому что главная проблема наказания за сговор — это ты сначала их поймай. Естественно, как любая незаконная деятельность, за которой следует наказание, это незаконная деятельность всегда по возможности осуществляется втайне. Находясь в режиме сговора, участники сговора делают всё, чтобы не создавать прямых улик против себя. Поэтому, для того чтобы предотвратить сговор, антимонопольные органы должны иметь возможность добыть эти прямые улики в режиме оперативно-розыскной деятельности. Я не могу вам рекомендовать ни одного достаточно хорошего художественного произведения о предотвращении сговора. Но вообще-то то, что делают антимонопольные органы в разных странах, уже вполне достойно пера как минимум Гришэма. А делают они довольно много, оперативно-розыскная деятельность осуществляется в самых разных формах. То есть, нормально ставить прослушку в офисах компаний, которые подозреваются в сговорах, нормально наблюдать, устанавливать наблюдения за их встречами, когда люди, ну скажем, в гольф они пришли поиграть, там, в бассейне поплавать, а мы послушаем, о чем это они там говорят, и о чем они смогут договориться. Есть прецеденты еще более забавные как то засылка агента в головную компанию, которая подозревается в сговоре. Ну вот приходит на работу в отдел маркетинга девушка с дипломом Phd, а она может быть агентом антимонопольного департамента Министерства юстиции США. Нет, ну этот сюжет выдуманный абсолютно, но идея очень простая — без оперативно-розыскной деятельности вероятность раскрытия сговора и наказания за него крайне низка. А почему эта вероятность раскрытия и наказания чрезвычайна важна? Вспомним правило Беккера, универсальное правило, которое говорит о том, какова должна быть величина ожидаемых санкций за нелегальные действия. И общее правило состоит в том, что ожидаемые санкции за нелегальное поведение должны быть не ниже, чем выигрыш от этого поведения. Что это означает для картелей? Это означает, что ожидаемые санкции, то есть вообще-то произведение вероятности раскрытия и наказания картелей на собственно величину того штрафа, которую уплатит участник картеля, это произведение должно быть не ниже, чем прибыль, которую получит участник картеля. И поскольку μ, которое да, может находиться в интервале от 0 до 1, к единице не приближается абсолютно, не глядя ни на какие усилия антимонопольных органов. Ну вот так эксперты говорят, что в Соединенных Штатах вероятность раскрытия картелей ну приблизительно от 20 до 25 %, где-то вот в этом интервале, не выше. А законодатель несовершенство раскрытия, то есть относительно низкую вероятность раскрытия наказания картеля очень часто стремится компенсировать высокими штрафами. Но насколько эти штрафы высоки? На самом деле на данный момент штраф, который могут уплатить участники сговора в США, до 100 миллионов долларов в базовом случае по иску Министерства юстиции. Соответственно, есть повышающие и понижающие коэффициенты: рецидивисты уплатят больше, те, кто врали в процессе расследования, уплатят больше. В Европейском союзе... Да, извините, я забыла сказать, что в Соединенных Штатах помимо штрафов, которые налагаются по искам Министерства юстиции, существует такая вещь как компенсация ущерба покупателям картелей в трехкратном размере от понесенного им убытка. От той переплаты, которую получил от них картель, повысив цены. Частные иски о компенсации ущерба от картеля — это вообще-то практика только США на данный момент. Иная практика существует в Европейском союзе. Европейская комиссия может налагать на компанию-участника картеля штрафы до 10 % оборота, но это опять — 10 % оборота в год, есть повышающий коэффициент, есть понижающий коэффициент, рецидивист уплатит больше, компания, которая сотрудничала со следствием, будучи пойманной, уплатит меньше. Тот, кто врал в процессе расследования, уплатит больше, то есть там на самом деле можно уплатить больше, можно уплатить меньше. И в России действует правило, аналогичное правилу Европейского союза. Федеральная антимонопольная служба — российский антимонопольный орган может оштрафовать компанию на сумму до 4 % от годового оборота. Ну опять, это в год. И дополнительно к этим высоким денежным штрафам во многих странах существует уголовная ответственность за участие в картеле. Собственно уголовная ответственность практикуется в США за участие в картеле очень давно и там совершенно нормально, мы с вами упоминали «витаминный картель» — генеральный директор по глобальному маркетингу врал на расследовании, врал на расследовании, на 6 месяцев в тюрьму. Это совершенно нормальная практика наказания за участие в картеле. Интересны последствия уголовных санкций и мотивы, по которым они вводятся. Основной мотив состоит в том, чтобы воспользоваться проблемами, которые возникают в компаниях с разделенными собственностью и управлением, то есть в акционерных обществах. С одной стороны, есть акционеры, конечные бенефициары, которые и делят прибыль, получаемую компанией благодаря участию в картеле. С другой стороны, есть менеджеры наемные, которые, вообще говоря, и реализуют практику участия в картеле. Они конечно должны быть о нем осведомлены, и именно на них лежит ответственность за его реализацию. И, собственно говоря, в тюрьму, в случае раскрытия картеля, отправятся именно они. Ну и, естественно, в этих условиях совершенно логично воспользоваться проблемами, воспользоваться агентской проблемой в кои-то веки на благо экономической политике. Каким образом? Представим себе компанию — участника картеля. Бенефициар объясняет менеджеру, собственник объясняет менеджеру, какую цену он должен устанавливать, за ценами каких конкурентов он должен следить, с кем он должен передоговариваться об изменениях цены. Менеджер смотрит на него и говорит: «Ага, но в тюрьму-то я, а прибыль-то твоя. И давай поменяем, пожалуйста, наши условия годовых бонусов. Я буду стоить тебе дороже. Я буду стоить тебе дороже, именно потому, что в случае чего сидеть мне, а не тебе». И таким образом, естественно, к чему стремится законодатель? Что, выбирая между вариантом участия в картеле, но с подорожавшей командой менеджеров, и отказом от участия в картеле, но без подорожавшей команды менеджеров (то есть с той же командой, но которой можно платить меньше, не компенсируя их риск тюремного заключения), в какой-то момент какая-то часть бенефициара скажет: «Ну и ладно, бог с ним с этим картелем. Не хочу так дорого платить своим сотрудникам». Что интересно, уголовные санкции они, в общем-то, введены не случайно, а скорее от безысходности. Потому что, несмотря на то, что формально участники картеля могут заплатить очень много, на самом деле участники картелей много не платят. Посмотрите на таблицу. Здесь сведены данные об участниках международных картелей. То есть это компании, участники картелей, для которых целевые рынки покрывают весь мир. Так вот, если такой международный картель раскрывается, естественно, орган конкурентной политики не будет держать это в тайне от своих коллег в других странах. И, строго говоря, после того как картель раскрыли в США (ну как это произошло с витаминным картелем), дальше любая страна мира, антимонопольный орган, суд, другой орган, в зависимости от юрисдикции, может использовать тот же самый набор улик для того, чтобы со своей стороны наказать участников картелей. Что происходит на самом деле? Итак, посмотрим, что мы видим в таблице? В таблице три очень красивых строки. Первая строка — это «переплата» покупателей как процент от продаж. То есть это то, что покупатели уплатили именно благодаря тому, что компании повысили цену. То есть это разность между ценой картеля, той ценой, которая была без картеля, и умноженная на объем продаж. Суммарные данные для нескольких десятков участников международных картелей. Автор тщательно собрал все эти данные за несколько десятилетий. Что мы видим? В США «переплата» покупателей как процент от продаж составила чуть более 20 %. А теперь сопоставим эти 20 % с денежными санкциями на участников картелей. Мы видим, что по иску Министерства юстиции сумма денежных санкций составила чуть больше половины (55 %) от той суммы, которую участники картеля получили от покупателей. Довольно серьезно улучшили ситуацию частные иски. Обратите внимание на вторую колонку. Здесь та же самая величина переплаты, просто потому, что это один и тот же рынок, это те же самые 20,3 %, это та же самая величина «переплаты». Опять покупатели отдали такую долю от продаж участникам картеля. По частным искам участники картеля заплатили 12,5 % от своих продаж. И если мы сложим вот эти вот 11, 3 % и 12,5 %, то есть сколько всего они заплатили в США, то по крайней мере получится чуть больше, чем они получили от покупателей. То есть вот... Но, с другой стороны, о чем подумаем? Ведь это штрафы на фактические картели. Крупнейшие международные компании, которые, ну скажем так, довольно достоверно участвовали в этих сговорах, имея в виду стандарты доказательств и возможности этих компаний защищаться в том случае, если они были бы обвинены несправедливо. Вот они отдали в США больше, чем получили от покупателей. Но ведь это не ожидаемый штраф. Ожидаемый штраф намного ниже. И если действительно вероятность раскрытия картелей 1/4 или 1/3, или даже 1/2, то даже в США картельное соглашение, вообще-то, так ну сопоставляя гарантированную прибыль и ожидаемые штрафы, даже в США картель становится успешным проектом. Но как только мы выходим за пределы США и Канады и переходим, например, к Евросоюзу, то, вообще-то, картина становится еще хуже. В Евросоюзе цены повышались еще больше. Покупатели заплатили еще больше. 43 % — это безумно! — от продаж переплатили покупатели благодаря картелям. И только 6 % от продаж заплатили в качестве штрафа участники картелей. Чудесно! 14 % они заплатили в Евросоюзе от той суммы, которую они забрали у покупателей. Тем, кто интересуется, что было в остальных юрисдикциях, я рекомендую обратится к статье Коннора. Ну ничего хорошего там не было. Были страны, где, обнаружив картели, ну вот им в лучшем случае вынесли что-то вроде общественного порицания и сказали: «Ну, а дальше отпускаю тебе грехи. Иди и больше не греши». Так что если объединить всю «переплату» покупателей, которую они заплатили участникам картелей, а потом объединить все штрафы, то на те же самые 14 % мы выходим в отношении международных картелей.Только 1/7 от того, что участники международных картелей получили от покупателей, они отдали государству в виде штрафов. Подводя итог: при этой системе картель — все еще выгодный проект. [ЗАСТАВКА] [ЗАСТАВКА] [ЗАСТАВКА]
