[ЗАСТАВКА] [ЗАСТАВКА]
[ЗАСТАВКА] Я уже отметил,
что накопленный социальными науками богатый материал (к сожалению,
богатый материал) о гражданских войнах,
происходивших с 1945 года,
способствовал уточнению
нашего знания о такого рода войнах.
Да, мы называем эти войны «новыми», фиксируя некоторые новации.
В современных социальных науках о причинах
гражданских войн по-прежнему спорят и спорят очень много.
В качестве новых объяснений причин гражданских войн фигурируют слова,
кажущиеся очень привычными: жадность.
Да, жадность как одно из объяснений причин возникновения гражданских войн.
Я ориентирую вас на следующие весьма известные работы,
в которых как раз эта концепция, эта идея используется для
объяснения причин возникновения определенного характера гражданских войн.
В особенности отмечу работу Дэвида Кина «Экономические функции насилия
в гражданских войнах».
Итак, в чем логика объяснения причин гражданской войны через «жадность»?
В основе многих гражданских войн, утверждают сторонники этой концепции,
лежит стремление «делать деньги», а не стремление нанести
поражение своему государству или «захватить» свое государство.
В случае таких новых
гражданских войн целью войны является финансирование,
поддержание деятельности участников войны.
Никто, в общем, по большому счету уже не столько заинтересован в том,
чтобы захватить государство, стать во главе этого государства,
перестроить это государство.
Очень много участников (рядовых, средних), те самые
полевые командиры просто заинтересованы в самом продолжении насилия.
Отсюда затяжной характер таких гражданских войн, которые ведутся,
как утверждают сторонники «концепции жадности»,
ради денег.
Войны в Анголе, в Демократической Республике Конго, в Либерии,
в Сьерра-Леоне были войнами ради алмазов.
Война в Колумбии или в Афганистане
самоокупалась за счет не алмазов — за счет наркотиков.
То есть крайне востребованных ресурсов,
которые относительно легко добыть, извлечь из земли и продать.
Майкл Росс в известной работе «Нефть,
наркотики и алмазы», в работе 2003 года,
«концепцию жадности» уточняет,
указывая, что в государствах,
переживающих гражданские войны в последние десятилетия,
следует фокусировать
внимание исследователей на разные типы природных ресурсов,
которые могут финансировать такие гражданские войны, и на разные
возникающие по этой причине цели.
Соответственно, если гражданская война происходит в государстве,
где есть природные ресурсы вроде алмазов, драгоценных камней,
золота — то есть ресурсов, которые относительно легко извлечь и продать путем
контрабанды, с высокой долей вероятности цели участников
гражданской войны не будут сепаратистскими.
Напротив, если гражданская война происходит в государстве,
например, богатом нефтью, то с высокой долей вероятности такая
гражданская война будет иметь скорее характер отделения каких-то регионов,
то есть цели будут сепаратистскими.
Впрочем, «концепция жадности» предполагает,
что война ведется ради наживы.
Но, с другой стороны, означает ли это,
что война возникает потому, что люди хотят заработать или,
напротив, такая война скорее поддерживается,
долго происходит, потому что люди привыкают зарабатывать за счет войны?
И с этой точки зрения «концепция жадности» подверглась критике,
и критики сфокусировались на другом факторе,
который может вести к гражданской войне.
Этот фактор условно называется «обида» (grievance).
Соответственно, сторонники «концепции обиды» утверждают,
что гражданские войны возникают там и тогда, где и когда отмечаются
высокие уровни неравенства, где наблюдается широкомасштабное
применение дискриминации по этническим, религиозным и прочим основания.
Да, действительно, в некоторых недавних гражданских войнах,
недавно закончившихся или продолжающихся, мы вполне можем обозначить некоторые
группы населения, которые действительно страдали до начала войны, потому
что им отказывали в праве на признание, им отказывали в доступе к ресурсам.
Но! Есть маленькая проблема.
«Обиды», в чем бы они ни состояли (в дискриминации,
в неравном доступе к благам),
являются чрезвычайно широко распространенным явлением.
«Обид» больше, чем гражданских войн.
И это является основанием критики «концепции обиды»,
по крайней мере критики концепции в том виде,
в котором она предлагалась в 90-е, в начале 2000-х годов.
Некоторое время назад, опять же в начале 2000-х годов,
появилось несколько работ, несколько авторов, которые призвали в объяснении
причин гражданской войны сосредоточиться не на «обиде», не на «жадности»,
а на возможностях, которые появляются
по тем или иным причинам, или которые есть и у инсургентов,
и у вовлеченных в гражданскую войну групп.
Итак, концепция возможности.
В качестве примеров работ, где эта концепция предлагается,
разрабатывается, можно отметить работу,
сделанную группой исследователей из Всемирного банка во главе
с Полом Кольером, работа 2003 года.
Итак, Пол Кольер и коллеги предлагают следующую
логику: давайте попытаемся ответить на вопрос,
какие государства являются «жертвами» долгих, затяжных гражданских войн?
В большинстве случаев «жертвами» таких войн являются государства
с высоким уровнем неравенства, государства с низкими темпами экономического роста,
государства, которые зависят от экспорта природных ресурсов.
Соответственно, подобные
государства являются слабыми.
Их в литературе также зачастую называют несостоявшимися
государствами (failed states или failing states).
Инсургенты (участники таких гражданских войн) ставят перед собой весьма и
весьма узкие, партикуляристские цели — они в первую очередь «заботятся о себе».
Они не заботятся о населении вообще.
Они не заботятся о гражданах в совокупности.
Инсургенты хотят чего-то
для своей группы, для своего клана.
Для инсургентов в подобных войнах собственно
процесс ведения войны, участие в вооруженном конфликте не является
проблемой с точки зрения рекрутирования сторонников, рекрутирования «штыков».
Клиентами инсургентов являются: молодежь,
в особенности молодые мужчины, не имеющие работы,
не имеющие образования и не имеющие особых перспектив; клиентами
инсургентов в этих условиях являются условно «мстители»,
то есть люди, потерявшие своих близких, свою собственность,
пострадавшие от государства.
Клиентами инсургентов во все возрастающих количествах
становятся всякие разные, уж извините, психопаты,
которые видят в войне возможность удовлетворения своих целей.
Плюс к этому активным участником подобных войн является
криминалитет — внутренний или внешний.
Если же периодически инсургенты
испытывают проблемы с мобилизацией «штыков»,
то они могут в условиях слабости государства,
в условиях неразвитости государства, слабых институтов государства
заниматься тем, что наблюдалось,
к сожалению, не раз в африканских и не только конфликтах последних десятилетий.
Они могут прибегать к принудительной мобилизации.
Отсюда феномен «детей-солдат» в африканских конфликтах 90-х годов.
За счет чего обеспечивается выживание формирований инсургентов?
За счет харизматических лидеров или за
счет этнических, клановых, иных подобных традиционных связей.
Для того чтобы вести войны против таких государств,
инсургенты могут обращаться к услугам
довольно распространенной группы предпринимателей,
которых стало достаточно много в 90-е годы — это пресловутые «оружейные бароны».
С этой точки зрения инсургенты не испытывают недостатка
в оружии — в легком стрелковом вооружении, которого стало достаточно много на
международном рынке (естественно, нелегальном рынке).
Итак, в чем здесь возможность?
Возможность в том, или возможности заключаются в том,
что инсургенты могут мобилизовать относительно легко сторонников,
рекрутировать «штыки» на войну.
Инсургенты не испытывают особых затруднений в том,
чтобы обзавестись оружием.
Инсургенты пользуются возможностью
в конечном итоге слабости того, против кого они воюют.
Какие еще есть возможности у инсургентов,
которые в конечном итоге приводят людей к идее
восстать против своего государства и воевать со своим государством?
Вероятность гражданской войны повышается,
и она становится более продолжительной, если на территории воюющего
государства есть относительно труднодоступная местность.
Горы, непроходимые леса являются залогом
выживания участников гражданской войны в борьбе с себе подобными и с государством.
Указанные обстоятельства добавляют еще одну возможность,
которая может толкнуть людей к участию в гражданской войне.
Участники таких гражданских войн имеют
возможность их финансировать за счет ресурсов,
которые, что называется, под рукой: драгоценные камни,
драгоценные металлы, другие природные ресурсы,
которые можно буквально «схватить, убежать, продать».
[БЕЗ_ЗВУКА] Когда указанные факторы,
связанные с возможностью, соединяются,
когда государство,
против которого воюют инсургенты, слабое,
мы можем получать в конечном итоге
неоднократные и продолжительные гражданские войны.
Не потому, что кто-то ищет выгоды,
не потому, что кто-то обижен,
а потому что кто-то обижен и ищет выгоды, и есть возможность всего этого добиться.
Концепция Кольера и коллег получила достаточно
широкое распространение в целом ряде работ 2000-х годов.
Эта концепция дорабатывается, уточняется, и в общем и целом сейчас
это вполне распространенный подход к объяснению причин,
а также продолжительности ведения гражданских войн.
Примерно с этих же позиций выступают и известные исследователи Феарон и Лейтин,
которые в 2003 году опубликовали работу под названием
«Этничность, восстание и гражданская война».
В работе 2003 года подчеркивается, что ключевой фактор,
создающий возможности, — это слабость государства.
Слабость государства, возникающая по разным причинам.
В качестве факторов, которые усугубляют слабость,
создают больше возможностей воевать против государства,
можно отметить относительно
недавнюю историю независимости, когда институты не прижились,
когда нет привычки самостоятельно решать сложные вопросы, сложные проблемы.
Политическая нестабильность, [БЕЗ_ЗВУКА]
сочетание демократических и недемократических институтов и практик,
иначе говоря гибридный характер политического режима,
сравнительно многочисленное население, также наличие труднодоступных мест,
где можно укрываться, а также возможности со стороны
зарубежных диаспор или враждебных правительств,
которые заинтересованы в нестабильности по соседству,
которые имеют свои виды на государства,
охваченные гражданской войной.
И да, верно, наличие определенных природных ресурсов,
которые в терминологии Росса можно назвать lootable,
также способствует усугублению проблем
и созданию условий для продолжительных
гражданских войн.
[ЗАСТАВКА] [ЗАСТАВКА]
[ЗАСТАВКА]
Mikhail IlyinProfessor
Mikhail MironyukAssociate Professor
